Любимые стихи

Омар многогранен! Было бы здорово, если б форумчане свои любимые стихи его здесь понемногу выкладывали....

Фонтан

Смотри, как облаком живым
Фонтан сияющий клубится;
Как пламенеет, как дробится
Его на солнце влажный дым.
Лучом поднявшись к небу, он
Коснулся высоты заветной -
И снова пылью огнецветной
Ниспасть на землю осужден.

О смертной мысли водомет,
О водомет неистощимый!
Какой закон непостижимый
Тебя стремит, тебя мятет?
Как жадно к небу рвешься ты!.
Но длань незримо-роковая
Твой луч упорный, преломляя,
Свергает в брызгах с высоты.

ТЮТЧЕВ Ф.И.

Павел! Замечательно. Я, к стыду своему, Тютчева практически не знаю!

Пою тебе, бог Гименей
А.Рубинштейн (опера НЕРОН)

Пою тебе, бог Гименей -
Ты соединяешь невесту с женихом,
Ты любовь благославляешь-
Бог новобрачных,
Бог Гименей, бог Гименей!
Прославлен Нерон, невеста
Непокорна - как невинны очи
И как светло чело,
Счастье, счастье-блаженство
Новобрачным - пою тебе и
Призываю
Бог Гименей, бог Гименей!
Эрос, бог Любви-
Пусть их освещает-
Венера предлагает
Чертоги свои.
Слава и хвала Кризе и Нерону!
Пою тебе, Бог Гименей,
Бог Гименей, Бог Гименей!

Когда-то я была очень увлечена Уолтом Уитменом.
Давно не читала его.

Уолт Уитмен

ЧИТАЯ КНИГУ

Читая книгу, биографию прославленную,
И это (говорю я) зовется у автора человеческой жизнью?
Так, когда я умру, кто-нибудь и мою опишет жизнь?
(Будто кто-то по-настоящему знает что-нибудь о жизни моей).

Нет, зачастую я думаю, я и сам ничего не знаю о своей
подлинной жизни,
Несколько слабых намеков, несколько сбивчивых, разрозненных,
еле заметных штрихов,
Которые я пытаюсь найти для себя самого, чтобы вычертить
здесь.

********

ТЕБЕ

Первый встречный, если ты, проходя,
захочешь заговорить со мною,
Почему бы тебе не заговорить со мною?
Почему бы и мне не начать разговора с тобой?

Уолт Уитмен

Двадцать восемь молодых мужчин купаются у берега,
Двадцать восемь молодых мужчин, и все они так дружны;
Двадцать восемь лет женской жизни, и все они так одиноки.

Отличный дом у нее на пригорке у самого моря,
Красивая, богато одетая, за ставней окна она прячется.

Кто из молодых мужчин ей по сердцу больше всего?
Ах, и самый нескладный из них кажется ей красавцем!

Куда же, куда вы, милая? ведь я вижу вас,
Вы плещетесь в воде вместе с ними, хоть стоите у окна
неподвижно.

И вот она прошла здесь по берегу, двадцать девятая, смеясь
и танцуя,
Те не видят ее, но она видит и любит.

Бороды у молодых мужчин блестели от воды, вода стекала с их
длинных волос,
Ручейки бежали у них по телам.

И так же бежала у них по телам рука-невидимка
И, дрожа, пробегает все ниже от висков и до ребер.

Молодые мужчины плывут на спине, и их животы обращаются
к солнцу, и ни один не спросит, кто так крепко прижимается
к нему.

И ни один не знает, кто это, задыхаясь, наклонился над ним
И кого он окатывает брызгами.

Мария Петровых

«Я думала, что ненависть - огонь...»


Я думала, что ненависть - огонь,
Сухое, быстродышащее пламя,
И что промчит меня безумный конь
Почти летя, почти под облаками...

Но ненависть- пустыня.
В душной, в ней
Иду, иду,
И ни конца, ни краю,
Ни ветра, ни воды,

Но столько дней
Одни пески,

И я трудней, трудней
Иду, иду,
И может быть, вторая
Иль третья жизнь сменились на ходу.

Конца не видно.
Может быть, иду
Уже не я.
Иду, не умирая...

1958

Александр Вертинский

Мадам, уже падают листья


На солнечном пляже в июне
В своих голубых пижамА
Девчонка, звезда и шалунья,
Она меня сводит с ума...
Под синий "берсез"* океана
На желто-лимонном песке
Настойчиво, нежно и рьяно
Я ей напеваю в тоске:

"Мадам, уже песни пропеты,
Мне нечего больше сказать!
В такое волшебное лето
Не надо так долго терзать!
Я жду Вас, как сна голубого!
Я гибну в любовном огне!
Когда же Вы скажете слово,
Когда Вы придете ко мне?"

И, взглядом играя лукаво,
Роняет она на ходу:
"Вас слишком испортила слава,
А впрочем, Вы ждите... Приду!"

Потом опустели террасы,
И с пляжа кабинки свезли,
И даже рыбачьи баркасы
В далекое море ушли.
А птицы так грустно и нежно
Прощались со мной на заре.
И вот уж совсем безнадежно
Я ей говорю в октябре:

"Мадам, уже падают листья!
И осень в смертельном бреду!
Уже виноградные кисти
Желтеют в забытом саду!
Я жду вас, как сна голубого!
Я гибну в любовном огне!
Когда же Вы скажете слово,
Когда Вы придете ко мне?"

И взгляд опуская устало,
Шепнула она, как в бреду,
"Я Вас лишком долго желала,
Я к Вам никогда не приду!"

1930

Песня в исполнении А.Вертинского

Николай Заболоцкий

Всё, что было в душе

Все, что было в душе,
Все как будто опять потерялось,
И лежал я в траве,
И печалью и скукой томим.
И прекрасное тело цветка надо мной поднималось,
И кузнечик, как маленький сторож,
Стоял перед ним.

И тогда я открыл свою книгу
В большом переплете,
Где на первой странице растения виден чертеж.
И черна и мертва, протянулась от книги к природе
То ли правда цветка,
То ли в нем заключенная ложь.

И цветок с удивленьем смотрел на свое отраженье
И как будто пытался чужую премудрость понять.
Трепетало в листах непривычное мысли движенье,
То усилие воли,
Которое не передать.

И кузнечик трубу свою поднял,
И природа внезапно проснулась,
И запела печальная тварь славословье уму,
И подобье цветка в старой книги моей
Шевельнулось -
Так,
Что сердце мое шевельнулось навстречу ему.

Владимир Высоцкий

РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ

Я когда-то умру - мы когда-то всегда умираем,-
Как бы так угадать, чтоб не сам - чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем,-
Не скажу про живых, а покойников мы бережем.

В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок,
И ударит душа на ворованных клячах в галоп.
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок.
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Прискакали - гляжу - пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто - беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап - тысяч пять - на коленях сидел.

Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
Седовласый старик слишком долго возился с засовом -
И кряхтел и ворчал, и не смог отворить - и ушел.

И измученный люд не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Здесь малина, братва,- нас встречают малиновым звоном!
Все вернулось на круг, и распятый над кругом висел.

Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?
Мне - чтоб были друзья, да жена - чтобы пала на гроб,-
Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок.
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Петр Святой - он апостол, а я - остолоп.
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженных яблок.
Но сады сторожат - и убит я без промаха в лоб.

И погнал я коней прочь от мест этих гнилых и зяблых,-
Кони просят овсу, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Для тебя привезу: ты меня и из рая ждала!

1977

У каждого из нас есть точка срыва,
Когда становится на сердце тяжело,
Когда нам кажется, что падаем с обрыва,
И жизнь становится, как черное пятно...
У каждого из нас есть луч надежды,
И кто-то очень близкий и родной
Не даст тебе упасть в пучину бездны,
И скажет: "Ты не бойся, я с тобой!

Я хочу быть последней женщиной
Окончательной...заключительной...
Не уболтанной, а обвенчанной
Ясным светом твоей обители...


Добрым утром.. и тихой пристанью...
И сводящим с ума желанием...
Я хочу быть...контрольным выстрелом
И последним твоим признанием...

Я хочу быть твоими крыльями...
Этим лёгким надёжным ...бременем...
Я хочу быть твоими былями...
В рамках времени...и безвременно...

Не умею я жить на меньшее...
Что ты смотришь в глаза...так пристально ?..
Я хочу быть...последней женщиной...
Просто ...женщиной... и единственной..

Вита Савицкая

Николай Гумилёв

КАПИТАНЫ

На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.

Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель,

Чья не пылью затерянных хартий, —
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь

И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,

Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.

Пусть безумствует море и хлещет,
Гребни волн поднялись в небеса,
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.

Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат,

Меткой пулей, острогой железной
Настигать исполинских китов
И приметить в ночи многозвездной
Охранительный свет маяков?


Вы все, паладины Зеленого Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де-Гама,
Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!

Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,
Синдбад-Мореход и могучий Улисс,
0 ваших победах гремят в дифирамбе
Седые валы, набегая на мыс!

А вы, королевские псы, флибустьеры,
Хранившие золото в темном порту,
Скитальцы арабы, искатели веры
И первые люди на первом плоту!

И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет,
Кому опостылели страны отцов,
Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,
Внимая заветам седых мудрецов!

Как странно, как сладко входить в ваши грезы,
Заветные ваши шептать имена,
И вдруг догадаться, какие наркозы
Когда-то рождала для вас глубина!

И кажется — в мире, как прежде, есть страны,
Куда не ступала людская нога,
Где в солнечных рощах живут великаны
И светят в прозрачной воде жемчуга.

С деревьев стекают душистые смолы,
Узорные листья лепечут: «Скорей,
Здесь реют червонного золота пчелы,
Здесь розы краснее, чем пурпур царей!»

И карлики с птицами спорят за гнезда,
И нежен у девушек профиль лица…
Как будто не все пересчитаны звезды,
Как будто наш мир не открыт до конца!


Только глянет сквозь утесы
Королевский старый форт,
Как веселые матросы
Поспешат в знакомый порт.

Там, хватив в таверне сидру,
Речь ведет болтливый дед,
Что сразить морскую гидру
Может черный арбалет.

Темнокожие мулатки
И гадают, и поют,
И несется запах сладкий
От готовящихся блюд.

А в заплеванных тавернах
От заката до утра
Мечут ряд колод неверных
Завитые шулера.

Хорошо по докам порта
И слоняться, и лежать,
И с солдатами из форта
Ночью драки затевать.

Иль у знатных иностранок
Дерзко выклянчить два су,
Продавать им обезьянок
С медным обручем в носу.

А потом бледнеть от злости
Амулет зажать в полу,
Вы проигрывая в кости
На затоптанном полу.

Но смолкает зов дурмана,
Пьяных слов бессвязный лет,
Только рупор капитана
Их к отплытью призовет.


Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.

Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца,
И там летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца.

Ни риф, ни мель ему не встретятся,
Но, знак печали и несчастий,
Огни святого Эльма светятся,
Усеяв борт его и снасти.

Сам капитан, скользя над бездною,
За шляпу держится рукою,
Окровавленной, но железною,
В штурвал вцепляется — другою.

Как смерть, бледны его товарищи,
У всех одна и та же дума.
Так смотрят трупы на пожарище,
Невыразимо и угрюмо.

И если в час прозрачный, утренний
Пловцы в морях его встречали,
Их вечно мучил голос внутренний
Слепым предвестием печали.

Ватаге буйной и воинственной
Так много сложено историй,
Но всех страшней и всех таинственней
Для смелых пенителей моря —

О том, что где-то есть окраина —
Туда, за тропик Козерога! —
Где капитана с ликом Каина
Легла ужасная дорога.

СКАЖИТЕ, ДЕВУШКИ, ПОДРУЖКЕ ВАШЕЙ
Неаполитанская песня

Музыка Родольфо Фальво
Русский текст Михаила Улицкого

Скажите, девушки, подружке вашей,
Что я не сплю ночей, о ней мечтаю,
Что всех красавиц она милей и краше.

Я сам хотел признаться ей,
Но слов я не нашёл.

Очей прекрасных огонь я обожаю,
И на земле иного я счастья не желаю,
Что нежной страстью, как цепью, я окован,
И без нее в душе моей тревоги не унять.

Когда б я только смелости набрался,
Я б ей сказал: «Напрасно ты скрываешь,
Что нежной страстью сама ко мне пылаешь.
Расстанься с глупой маскою и сердце мне открой».

Очей прелестных огонь я обожаю,
И на земле иного я счастья не желаю,
Что нежной страстью, как цепью, я окован,
Хочу тебе всю жизнь отдать, одной тобой дышать...

Группа "Кватро" - послушайте! Я их обожаю!

Николай Заболоцкий

Посредине панели....

Посредине панели
Я заметил у ног
В лепестках акварели
Полумертвый цветок.

Он лежал без движенья
В белом сумраке дня,
Как твое отраженье
На душе у меня.

Омар Хайям



Рубаи

******
Много лет размышлял я над жизнью земной.

Непонятного нет для меня под луной.

Мне известно, что мне ничего не известно!

Вот последняя правда, открытая мной.




Книга жизни моей перелистана - жаль!

От весны, от веселья осталась печаль.

Юность - птица: не помню, когда прилетела

И когда унеслась, легкокрылая, в даль.



Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь,

Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь,

Ни былой, ни грядущей минуте не верь,

Верь минуте текущей - будь счастлив теперь!



В этом мире неверном не будь дураком:

Полагаться не вздумай на тех,кто кругом.

Трезвым оком взгляни на ближайшего друга -

Друг, возможно, окажется злейшим врагом.



Бренность мира узрев, горевать погоди!

Верь: недаром колотится сердце в груди.

Не горюй о минувшем: что было - то сплыло.

Не горюй о грядущем: туман впереди...

Николай Заболотский

В этой роще берёзовой

В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей, —
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.

Пролетев над поляною
И людей увидав с высоты,
Избрала деревянную
Неприметную дудочку ты,
Чтобы в свежести утренней,
Посетив человечье жилье,
Целомудренно бедной заутреней
Встретить утро мое.

Но ведь в жизни солдаты мы,
И уже на пределах ума
Содрогаются атомы,
Белым вихрем взметая дома.
Как безумные мельницы,
Машут войны крылами вокруг.
Где ж ты, иволга, леса отшельница?
Что ты смолкла, мой друг?

Окруженная взрывами,
Над рекой, где чернеет камыш,
Ты летишь над обрывами,
Над руинами смерти летишь.
Молчаливая странница,
Ты меня провожаешь на бой,
И смертельное облако тянется
Над твоей головой.

За великими реками
Встанет солнце, и в утренней мгле
С опаленными веками
Припаду я, убитый, к земле.
Крикнув бешеным вороном,
Весь дрожа, замолчит пулемет.
И тогда в моем сердце разорванном
Голос твой запоет.

И над рощей березовой,
Над березовой рощей моей,
Где лавиною розовой
Льются листья с высоких ветвей,
Где под каплей божественной
Холодеет кусочек цветка,—
Встанет утро победы торжественной
На века.

Вячеслав Тихонов поёт песню на эти стихи в фильме "Доживём до понедельника"

Белла Ахмадулина
«О, мой застенчивый герой...»
О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!

К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.

Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой.

О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.

И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.

Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.

Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.

1960-1961

Инна, спасибо! Давно знаю эти стихи, но почему-то, в десятый раз просматривая этот фильм, никак не могла определить автора - а это, конечно же, Белла Ахмадулина!

А.С. Пушкин


Пора, мой друг, пора!
Ппокоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия,
А мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить, и глядь — как раз умрем.

На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

1834