Любимые стихи

Александр Галич

По образу и подобию

Начинается день и дневные дела,
Но треклятая месса уснуть не дала,
Ломит поясницу и ноет бок,
Бесконечной стиркою дом пропах…
– С добрым утром, Бах, – говорит Бог,
– С добрым утром, Бог, – говорит Бах.
С добрым утром!..

… А над нами с утра, а над нами с утра,
Как кричит воронье на пожарище,
Голосят рупора, голосят рупора –
С добрым утром, вставайте, товарищи!
А потом, досыпая, мы едем в метро,
В электричке, в трамвае, в автобусе,
И орут, выворачивая нутро,
Рупора о победах и доблести.
И спросонья бывает такая пора,
Что готов я в припадке отчаянья
Посшибать рупора, посбивать рупора,
И услышать прекрасность молчания…

Под попреки жены, исхитрись-ка, изволь
Сочинить переход из це-дура в ха-моль,
От семейных ссор, от долгов и склок,
Никуда не деться и дело – швах,
– Но не печалься, Бах, – говорит Бог,
– Да уж ладно, Бог, – говорит Бах
Да уж ладно!..

…А у бабки инсульт, и хворает жена,
И того не хватает и этого,
И лекарства нужны, и больница нужна,
Только место не светит покедова,
И меня в перерыв вызывают в местком,
Ходит зам по месткому присядкою,
Раз уж дело такое, то мы подмогнем,
Безвозвратною ссудим десяткою.
И кассир мне деньгу отслюнит по рублю,
Ухмыльнется ухмылкой грабительской,
Я пол-литра куплю, валидолу куплю,
Двести сыра, и двести «любительской»…

А пронзительный ветер – предвестник зимы,
Дует в двери капеллы Святого Фомы,
И поет орган, что всему итог –
Это вечный сон, это тлен и прах!
– Но не кощунствуй, Бах, – говорит Бог,
– А ты дослушай, Бог, – говорит Бах.
Ты дослушай!..

А у суки-соседки гулянка в соку,
Воют девки, хихикают хахали,
Я пол-литра открою, нарежу сырку,
Дам жене валидолу на сахаре,
И по первой налью, и налью по второй,
И сырку, и колбаски покушаю,
И о том, что я самый геройский герой,
Передачу охотно послушаю.
И трофейную трубку свою запалю,
Посмеюсь над мычащею бабкою,
И еще раз налью, и еще раз налью,
И к соседке схожу за добавкою…

Он снимает камзол, он сдирает парик,
Дети шепчутся в детской – вернулся старик,
Что ж – ему за сорок, немалый срок,
Синева, как пыль – на его губах…
– Доброй ночи, Бах, – говорит Бог,
– Доброй ночи, Бог, – говорит Бах. Доброй ночи!…

Сочинил стих, в подражание.. вернее сочинил давно, но вот публикую сегодня..

Аптека, улица, фонарь
Всё, как и прежде
Всё, как встарь...
Шаги в подъезде
Трель звонка,
Случайно кошке
Дал пинка,
Пока бежал, чтоб дверь открыть...
Не сдохнет кошка,
Может быть...
В конфорке газ, шипя горит
Над нею чайник
Он кипит,
И пар пускает из носка..
Мрак, запустенье и тоска...
Всё как и прежде,
Всё как встарь
Грядет осьмнадцатый...
Январь...

Александр Король

И снова на дворе желанная пора,
пора нежарких дней и непрохладной ночи.
Нигде, как в ноябре, на кончике пера
стекаются стихи в слова из многоточий.

Стекаются стихи из скорбной суеты,
из крика площадей, из шороха лесного,
из грохота стихий, из веры, из мечты,
из мыслей, из людей, из света неземного.

Но, вынырнув из бед, перемолов позор,
изведав стыд и страх, познав любовь и скуку,
душа прольет вослед сентиментальный вздор,
не уложив в стихах отчаянья науку.

И сколько ни готовь к боям и злу перо,
и сколько ни копи решимости и мести,
а выльется любовь, а протечет добро,
не пожелав отпить от мерзости известий.

На городской прибой ноябрь, как на корсет,
набросит вихрь одежд, кокетливых немножко
и манит за собой, чуть видная в просвет,
бессмысленных надежд немыслимая ножка.

Давид Самойлов

Давай поедем в город

Давай поедем в город,
Где мы с тобой бывали.
Года, как чемоданы,
Оставим на вокзале.

Года пускай хранятся,
А нам храниться поздно.
Нам будет чуть печально,
Но бодро и морозно.

Уже дозрела осень
До синего налива.
Дым, облако и птица
Летят неторопливо.

Ждут снега, листопады
Недавно отшуршали.
Огромно и просторно
В осеннем полушарье.

И все, что было зыбко,
Растрепанно и розно,
Мороз скрепил слюною,
Как ласточкины гнезда.

И вот ноябрь на свете,
Огромный, просветленный.
И кажется, что город
Стоит ненаселенный,-

Так много сверху неба,
Садов и гнезд вороньих,
Что и не замечаешь
Людей, как посторонних...

О, как я поздно понял,
Зачем я существую,
Зачем гоняет сердце
По жилам кровь живую,

И что, порой, напрасно
Давал страстям улечься,
И что нельзя беречься,
И что нельзя беречься...
1963г

Вера Матвеева
Не ищи меня, пожалуйста,
я ушла гулять по городу
полутенью, полусветом
мимо заспанных домов.
Я спасу от одиночества
эти улицы и дворики,
позабытые домами
ради отдыха и снов.

Я ушла гулять по городу,
слушать ветер и безветрие.
Тихий дождик пусть размоет
и сотрёт мои следы.
Не ищи меня, пожалуйста,
потому что больше нет меня:
я ушла в вечерний город -
царство грёз и темноты.

И отсюда мне не выбраться -
это что-то непонятное:
заманил меня в ловушку
этот город-крысолов.
Жарким лепетом безумного
прошептал слова невнятные
и повёл меня, и бросил
в лапы вымыслов и снов.

Если скажут, что погибла я,
если где-нибудь услышишь вдруг,
что заснула - не проснулась, -
не печалься и не верь.
Не заснула я, любимый мой,
я ушла гулять по городу, -
просто вышла и бесшумно
за собой закрыла дверь.

В продолжение темы

Новелла Матвеева

Низко над морем летела снежинка,
С нею напев мой осенний сложился :
Как снежинка на щеке распалась,
Так растаял вдалеке твой парус.
Дым на бурых крышах...
Гавань в ярко-рыжих
Листьях
И чешуйках
Рыбьих;
Чайки с криком гневным
Бьют по водным гребням
Чёрными концами
Крыльев...

Маленький остров, посёлок неяркий.
Там, у посёлка, ты встанешь на якорь;
На костре уха вариться будет,
Ветер с моря котелок остудит,
И огонь погаснет
В сумерках неясных,
В сумерках, как сон
Капризных...
Море неспокойно...
Сеть на серых кольях
Словно на ходулях
Призрак...

Я не печалюсь, хотя я и рыбачка:
Что мне печалиться, что мне рыдать-то?
И рыбак уху готовить может,
И рыбачка рыбу ловит тоже...
Тенью подбородка
Волны ловит лодка -
Сяду, поплыву
На отмель;
В раковинках белых
Откачнулся берег,
Словно отболел
И отмер...

А это песня Веры Матвеевой на эти стихи

Исполняют Галина Богдановская и Елена Лебедева

Илья Эренбург

Не время года эта осень


Не время года эта осень,
А время жизни. Голизна,
Навязанный покой несносен:
Примерка призрачного сна.

Хоть присказки, заботы те же,
Они порой не по плечу.
Всё меньше слов, и встречи реже.
И вдруг себе я бормочу
Про осень, про тоску.
О боже,
Дойти бы, да не хватит сил.
Я столько жил, а всё не дожил,
Не доглядел, не долюбил.

Иосиф Бродский

Стансы городу

Да не будет дано
умереть мне вдали от тебя,
в голубиных горах,
кривоногому мальчику вторя.
Да не будет дано
и тебе, облака торопя,
в темноте увидать
мои слезы и жалкое горе.

Пусть меня отпоет
хор воды и небес, и гранит
пусть обнимет меня,
пусть поглотит,
мой шаг вспоминая,
пусть меня отпоет,
пусть меня, беглеца, осенит
белой ночью твоя
неподвижная слава земная.

Все умолкнет вокруг.
Только черный буксир закричит
посредине реки,
исступленно борясь с темнотою,
и летящая ночь
эту бедную жизнь обручит
с красотою твоей
и с посмертной моей правотою.

Юрий Левитанский

ПОСЛАНИЕ ЮНЫМ ДРУЗЬЯМ


Я, побывавший там, где вы не бывали,
я, повидавший то, чего вы не видали,
я, уже т а м стоявший одной ногою,
я говорю вам – жизнь все равно прекрасна.

Да, говорю я, жизнь все равно прекрасна,
даже когда трудна и когда опасна,
даже когда несносна, почти ужасна –
жизнь, говорю я, жизнь все равно прекрасна.

Вот оглянусь назад – далека дорога.
Вот погляжу вперед – впереди немного.
Что же там позади? Города и страны.
Женщины были – Жанны, Марии, Анны.
Дружба была и верность. Вражда и злоба.
Комья земли стучали о крышку гроба.
Старец Харон над темною той рекою
ласково так помахивал мне рукою –
дескать, иди сюда, ничего не бойся,
вот, дескать, лодочка, сядем, мол, да поедем.

Как я цеплялся жадно за каждый кустик!
Как я ногтями в землю впивался эту!
Нет, повторял в беспамятстве, не поеду!
Здесь, говорил я, здесь хочу оставаться!

Ниточка жизни. Шарик, непрочно свитый.
Зыбкий туман надежды. Дымок соблазна.
Штопаный, перештопанный, мятый, битый,
жизнь, говорю я, жизнь все равно прекрасна.

Да, говорю, прекрасна и бесподобна,
как там ни своевольна и ни строптива –
ибо, к тому же, знаю весьма подробно,
что собой представляет альтернатива…

Робкая речь ручья. Перезвон капели.
Мартовской брагой дышат речные броды.
Лопнула почка. Птицы в лесу запели.
Вечный и мудрый круговорот природы.

Небо багрово-красно перед восходом.
Лес опустел. Морозно вокруг и ясно.
Здравствуй, мой друг воробушек,
с Новым годом!
Холодно, братец, а все равно – прекрасно!

Федерико Гарсиа Лорка

Перевод М. Цветаевой

А потом…

Прорытые временем
лабиринты –
исчезли.

Пустыня –
осталась.

Немолчное сердце –
источник желаний –
иссякло.

Пустыня –
осталась.

Закатное марево
и поцелуи –
пропали.

Пустыня –
осталась.

Умолкло, заглохло,
остыло, иссякло,
исчезло.

Пустыня –
осталась.



* * *

АМПАРО

Ампаро!
В белом платье сидишь ты одна
у решетки окна

(между жасмином и туберозой
рук твоих белизна).

Ты слушаешь дивное пенье
фонтанов у старой беседки
и ломкие, желтые трели
кенара в клетке.
Вечерами ты видишь - в саду
дрожат кипарисы и птицы.
Пока у тебя из-под рук
вышивка тихо струится.

Ампаро!
В белом платье сидишь ты одна
у решетки окна.
О, как трудно сказать:
я люблю тебя,
Ампаро.

1921г

* * *

Юрий Лорес "Знаки зодиака - Козерог"

Наступит Новый Год, насыпет снегу впрок,
А над землей взойдет созвездье Козерог.
И нет ночи длинней, нет трепетней свечи.
Дыханием теней колышутся лучи.

И снизойдет покой на землю с высоты,
И золотой огонь рождественской звезды.
Пошлет любовь и хлеб созвездье Козерог,
Сплетение судеб, скрещение дорог.

И ты к моей руке лишь руку протяни,
Вблизи и вдалеке колышутся огни.
И да свершится то, что посулит нам рок.
Взойдет на рождество созвездье Козерог.

Приходит Новый Год, как будто наугад,
Дороги не найдет во времени назад.
И нет ночи длинней, а в полуночный час
От множества огней никто не видит нас.

Иван Бунин

Первый гром

Вновь тучи синие нахмурились кругом,
Вдали идёт дождя туманная завеса,
Из леса и с полей повеяло теплом, —
И вот уже гремит весенний первый гром,
И радуга сверкает из-за леса!

То с юга май идёт по рощам и полям, —
Как юный светлый бог, смеётся и ликует,
И пробуждает жизнь, и возвещает нам,
Что уж настал конец последним тёмным дням,
Что он весны победу торжествует!

Роберт Бернс

Зима пронеслась, и весна началась,
И птицы, на дереве каждом звеня,
Поют о весне, но невесело мне
С тех пор, как любовь разлюбила меня.

Шиповник расцвел для проснувшихся пчел.
Поют коноплянки в честь вешнего дня.
Их в гнездышке двое, сердца их в покое.
Моя же любовь разлюбила меня.

Анна Калита

Снова нас май закружил
Как лепестки в саду
В теплой пахучей тиши
Я по весне иду

Май нашептал нам лжи
Что город наш вечно юн
Что мы будем вечно жить
И хватит души и струн

Чтобы весь мир возлюбить,
Чтобы врасти в рассвет,
Глаза закрыть и жить
Не засыпать, нет...

Наговорил май, напел
Сладких стихов бред
Обворожил, нет сил,
И не поверить, их нет.

Ах, негодяй - май,
Ах, баламут - плут
От сердца как ни гоняй
Он все равно тут.

Всех поздравляю!!!!!

Юлия Друнина

Парад в сорок первом

Наверное, товарищи, не зря,
Любуясь шагом армии чеканным,
Всегда припоминают ветераны
Другой – суровый – праздник Октября.

Была Москва пургой заметена,
У Мавзолея ели коченели,
И шла по Красной площади Война –
Усталая, в простреленной шинели.

То батальоны шли с передовой,
Шли на парад окопные солдаты.
В тревожных небесах аэростаты
Качали удлиненной головой.

Терзали тело Подмосковья рвы,
Убитых хоронил снежок пушистый,
Сжимали горло фронтовой Москвы
Траншеи наступающих фашистов.

А батальоны шли с передовой,
Шли на парад окопные солдаты!
Недаром в небесах аэростаты
Качали удивленно головой!

Кто может может победить такой народ?..

Не забывайте сорок первый год!



Я только раз видала рукопашный.
Раз - наяву,
И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего
Не знает
О войне.

Мария Петровых

Никто не поможет...

Никто не поможет, никто не поможет,
Метанья твои никого не тревожат;
В себе отыщи непонятную силу,
Как скрытую золотоносную жилу.

Она затаилась под грохот обвала,
Поверь, о, поверь, что она не пропала,
Найди, раскопай, обрети эту силу
Иль знай, что себе ты копаешь могилу.

Пока ещё дышишь - работай, не сетуй,
Не жди, не зови - не услышишь ответа,
Кричишь ли, молчишь - никого не тревожит,
Никто не поможет, никто не поможет...

Жестоки, неправедны жалобы эти,
Жестоки, неправедны эти упрёки, -
Все люди несчастны и все одиноки,
Как ты, одиноки все люди на свете.

* * *
Я думала, что ненависть — огонь,
Сухое, быстродышащее пламя,
И что промчит меня безумный конь
Почти летя, почти под облаками…

Но ненависть — пустыня.
В душной, в ней
Иду, иду, и ни конца, ни края,
Ни ве́тра, ни воды,
Но столько дней
Одни пески...

И я трудней, трудней
Иду, иду, и может быть, вторая
Иль третья жизнь сменились на ходу.

Конца не видно.
Может быть, иду
Уже не я. Иду не умирая…

<1958>

Мы выходим на рассвете
Из Сахары дует ветер
Раздувая тучи пыли до небес
Только мы не унываем,
С нами Бог и наше знамя
И тяжелый карабин наперевес

Командир у нас хреновый
Несмотря на то, что новый
Только нам на это дело наплевать.
Нам не хуже и не легче,
Нам бы выпить что покрепче,
Все равно с какой холерой воевать.

Ну а если кто-то помер,
Мы без них играем в покер,
Не жалея ни о чем и ни о ком
Есть у каждого в резерве
Деньги, слава и консервы
И могила, занесенная песком.

Говорят, я парень бравый,
Скоро выбьюсь в генералы,
Ну а если я не выйду из огня
От несчастия такого
Ты найдешь себе другого
И навеки позабудешь про меня...
...........
Маслом смажу я "Винчестер",
Собираюсь честь по чести,
Враг разбит и не оправится вовек,
Я всегда в себе уверен,
Отступать я не намерен,
Я не кто-нибудь, я - белый человек.
Киплинг. Бремя белого человека.

Самое любимое - Бродский "По дороге на Скирос"

Я покидаю город, как Тезей —
свой Лабиринт, оставив Минотавра
смердеть, а Ариадну — ворковать
в объятьях Вакха.
Вот она, победа!
Апофеоз подвижничества! Бог
как раз тогда подстраивает встречу,
когда мы, в центре завершив дела,
уже бредем по пустырю с добычей,
навеки уходя из этих мест,
чтоб больше никогда не возвращаться.
В конце концов, убийство есть убийство.
Долг смертных ополчаться на чудовищ.
Но кто сказал, что чудища бессмертны?
И — дабы не могли мы возомнить
себя отличными от побежденных —
Бог отнимает всякую награду
(тайком от глаз ликующей толпы)
и нам велит молчать. И мы уходим.
Теперь уже и вправду — навсегда.
Ведь если может человек вернуться
на место преступленья, то туда,
где был унижен, он прийти не сможет.
И в этом пункте планы Божества
и наше ощущенье униженья
настолько абсолютно совпадают,
что за спиною остаются: ночь,
смердящий зверь, ликующие толпы,
дома, огни. И Вакх на пустыре
милуется в потемках с Ариадной.
Когда-нибудь придется возвращаться.
Назад. Домой. К родному очагу.
И ляжет путь мой через этот город.
Дай Бог тогда, чтоб не было со мной
двуострого меча, поскольку город
обычно начинается для тех,
кто в нем живет, с центральных площадей
и башен.
А для странника — с окраин.

Навеяло предыдущим стихотворением
Виктор Соснора

ОРФЕЙ

Им — венец, нам — колпак фригийский!
Обещанья отцов — о где же?
Эти — эллины, мы — фракийцы.
Так погасим очаг отечеств!

Кифареды, порвите ноты!
С плеч долой купола Атласа!
Не пропустим их в наши ночи,
нашим плачем их не оплачем!

Да бесславными чтобы были
мир-мираж или войны-вопли,
пусть мычат эти очи бычьи,
это волчье веселье воет!

В этой жизни (о неживая,
каземат, коридоры кары!),
в этой жизни жить — не желаю,
разбиваю свою кифару!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В водах Гебра вакханки вьются,
их тела в ореоле лилий
под телами юношей бьются,
а над ними — созвездье Лиры.

Я уже — распростимся — умер.
Кровь моя растворилась как-то.
Голова моя утонула,
в океаны ушла кифара.

Очень хорошие стихи, но их читать очень больно...(