Любимые стихи

Дон-Аминадо

ГОРОДА И ГОДЫ

Старый Лондон пахнет ромом,
Жестью, дымом и туманом.
Но и этот запах может
Стать единственно желанным.
Ослепительный Неаполь,
Весь пронизанный закатом,
Пахнет мулями и слизью,
Тухлой рыбой и канатом.
Город Гамбург пахнет снедью,
Лесом, бочками и жиром,
И гнетущим, вездесущим,
Знаменитым добрым сыром.
А Севилья пахнет кожей,
Кипарисом и вервеной,
И прекрасной чайной розой,
Несравнимой, несравненной.
Вечных запахов Парижа
Только два. Они всё те же:
Запах жареных каштанов
И фиалок запах свежий.
Есть чем вспомнить в поздний вечер,
Когда мало жить осталось,
То, чем в жизни этой бренной
Сердце жадно надышалось!..
Но один есть в мире запах
И одна есть в мире нега:
Это русский зимний полдень,
Это русский запах снега.
Лишь его не может вспомнить
Сердце, помнящее много.
И уже толпятся тени
У последнего порога.

(1927)

Дон-Аминадо

НОЧНОЙ ЛИВЕНЬ
(На даче)

Напои меня малиной,
Крепким ромом, цветом липы…
И пускай в трубе каминной
Раздаются вопли, всхлипы…
Пусть, как в лучших сочиненьях,
С плачем, с хохотом, с раскатом
Завывает все, что надо,
Что положено по штатам!
Пусть скрипят и гнутся сосны,
Вязы, тополи и буки.
И пускай из клавикордов
Чьи-то медленные руки
Извлекают старых вальсов
Мелодические вздохи,
Обреченные забвенью,
Несозвучные эпохе!..

Напои меня кипучей
Лавой пунша или грога
И достань, откуда хочешь,
Поразительного дога,
И чтоб он сверкал глазами,
Точно парой аметистов,
И чтоб он сопел, мерзавец,
Как у лучших беллетристов…

А сама в старинной шали
С бахромою и с кистями,
Перелистывая книгу
С пожелетевшими листами,
Выбирай мне из «Айвенго»
Только лучшие страницы
И читай их очень тихо,
Опустивши вниз ресницы…

Потому что человеку
Надо, в сущности ведь, мало…
Чтоб у ног его собака
Выразительно дремала,
Чтоб его поили грогом
До семнадцатого пота
И играли на роялях,
И читали Вальтер-Скотта,
И под шум ночного ливня
Чтоб ему приснилось снова
Из какой-то прежней жизни
Хоть одно живое слово.

Александр Александрович Зиновьев

Испив до дна цветов земли нектар...

Испив до дна цветов земли нектар,
Поймешь, что горек он, хотя казался сладок.
И станешь вдруг ты безнадёжно стар.
Лицо покроет сеть глубоких складок.
Увидишь, что назад дороги нет.
Зачем была, ты спросишь, жизнь-морока?
Ты станешь мудр. Ты сам найдешь ответ:
Для никому не нужного урока

САМОЛЕТЧИК КРЕАТИВНЫЙ

Самолетчик креативный
Над равниною летал
И струею реактивной
В небе ЖОПА начертал

Подивилось населенье
На божествен СМС
И устроило моленье
О послании с небес

А его арестовали
Посадили во карцЕр
Ты ж не просто трали-вали
Ты российский офицер

* * *
Порою сон меня подбросит
В поту холодном и бреду
И организм чего-то просит -
Я к холодильнику бреду

Найду кусок засохший сыра
Немного слипшейся лапши
И вот уходит тяжесть мира
С моей израненной души

* * *
Genesis
1. Господь однажды сделал твердь
2. И живность
3. Для увеселенья

4. Подумал
5. И добавил смерть
6. На случай перенаселенья

* * *
Вы сказали мне
Не вами
Я больна
Не мной так что ж

Вслед
За этими словами
Я достал
Блеснувший нож

Вы
Как вспугнутая серна
Подхватились
И домой

Ножик
Впрочем
Был консервный
Да к тому же и не мой

Мне
Поэту
Не пристало
Дев прекрасных убивать

Коль любови
Недостало
Кильку
Буду открывать

(с) Белкин

Дон-Аминадо
Без заглавия

Я люблю осенний дождь,
Когда он стучит по крыше,
Барабанит мне в окно
И звенит в оконной нише.
И стекает на асфальт,
А оттуда прямо в Сену,
Словом, я люблю когда...
Это дождь по Андерсену!

Если вспомнить хорошо
Сказку юности туманной,
То у каждого ведь был
Свой солдатик оловянный.
Тот, который на заказ
Был раскрашенным на славу,
Тот, который как-то раз
Из окна упал в канаву.

Я не знаю, может быть,
Это всё такая малость -
Старый, добрый Андерсен,
Наше детство, наша жалость,

Этот милый переплёт
С пожелтевшими краями,
Из которого весь мир
Открывался перед нами,
Этот дивный сладкий бред
И порыв, ещё неясный,
И солдатик без ноги,
Оловянный, но прекрасный!

Я не знаю, может быть,
Для сегодняшних, для новых,
Научившихся любить
Эту поступь дней суровых,
Для которых каждый миг
Только миг преодолений,
Для обветренных в боях,
В дымном порохе сражений,
Правда, может быть, для них
Чуждо всё, во что когда-то
Раз уверовали мы
И доныне верим свято!

Пусть... Поделим этот мир,
Нашим чувствам сообразно.
Слава Богу, что любить
Так умеют люди разно.
Я люблю, и не горжусь,
Кур, намокших под забором,
Потому что я мирюсь
С их куриным кругозором.

Я люблю, когда земля
Пахнет влагой дождевою.
Дождь стучит в моё окно,
Круг от лампы надо мною.
Сядешь. Вспомнишь обо всём.
Дни побед. И дни падений.
Нет! Люблю осенний дождь,
Уж за то, что он осенний.

Дон-Аминадо

Из чужого окошка

На углу разворотили,
Раздробили тротуары.
Жарким варевом смолистым
Заливают щебень старый.
Весь мой тихий переулок
Полон куревом и мглою.
Но зато дышу я чистой,
Настоящею смолою...

Если сесть на подоконник
И, зажмурившись, представить,
Что кругом сплошные сосны,
То... какая красота ведь!
Вот, налево узкой лентой
Вьётся быстрая речушка,
А направо лес сосновый,
А в конце его опушка.

За опушкой полустанок,
По названию Овражки,
И начальник полустанка
С красным донышком фуражки.
Пролетит курьерский поезд,
А потом пойдёт товарный
С хлебом, с кожей сыромятной,
С кукурузою янтарной...

А потом наступит вечер,
И луна зелёным блеском
Заиграет над рекою,
Над сосновым перелеском,
И потянет той прохладой,
Той особенною смолью,
О которой вспоминают
С благодарностью и с болью.

А когда начнут лягушки
Квакать в маленьком болоте
И луна уступит яркость
Бледной, лунной позолоте,
Кто-то кликнет, кто-то выйдет,
Скрипнут старые ступени,
И мелькнут за полустанком
Две обнявшиеся тени...

Чоррт!.. И влезет же такое
В душу, в голову шальную!
Оттого что под окошком
Развернули мостовую,
Оттого что от асфальта,
Запах коего несносен,
Человека потянуло
На смолу каких-то сосен,
Оттого что на минуту
Вспыхнул прежний, дивний пламень.
Оттого что человек он,
А не щебень, а не камень!

Дон-Аминадо

Жили-были

Если б вдруг назад отбросить
Этих лет смятенный ряд,
Зачесать умело проседь,
Оживить унылый взгляд,
Горе - горечь, горечь - бремя,
Всё - верёвочкой завить,
Если б можно было время
На скаку остановить,
Чтоб до боли закусило
Злое время удила,
Чтоб воскликнуть с прежней силой -
Эх была, да не была!
Да раскрыть поутру ставни,
Да увидеть под окном
То, что стало стародавней
Былью, сказочкою, сном...
Этот снег, что так синеет,
Как нигде и никогда,
От которого пьянеет
Сердце раз и навсегда.
Синий снег, который режет,
Колет, жжёт и холодит,
Этот снег, который нежит,
Нежит, душу молодит,
Эту лёгкость, эту тонкость,
Несказанность этих нег,
Хрупкость эту, эту звонкость,
Эту ломкость, этот снег!
Если б нам да в переулки,
В переулки, в тупички,
Где когда-то жили-были,
Жили-были дурачки,
Только жили, только были,
Что хотели, не смогли,
Говорили, что любили,
А сберечь не сберегли...

Чёт я разошёлся, не надоело ещё?

аффтырь пеши исчо!

Анна Ахматова.
Хочу тебе покоя не давать,
Быть сильной, оставаться слабой.
Хочу тебя своей любовью звать,
Ведь я иначе жить и не могла бы.
Хочу из всех твоих забот и дум
Украсть, по крайней мере, половину.
Хочу, что б вдруг тебе пришло на ум,
Что счастлив ты, и в этом я повинна.
Хочу, чтоб для любой моей мечты
Ты был единственной границей.
Хочу в той книге, что читаешь ты,
Быть первой и последнею страницей.

Эх, Артём, кабы я был аффтырь... А стихи и правда чудо как хороши!


Дон-Аминадо

Люблю декабрь за призраки былого,
За все, что было в жизни дорогого
И милого, бессмысленного вновь.
За этот снег, что падал и кружился,
За вещий сон, который сладко снился,
Как снится нам последняя любовь.
Не все ль равно? Под всеми небесами
Какой-то мир мы выдумали сами
И жили в нем, в видениях, в мечтах,
Играя чувствами, которых не бывает,
Взыскуя нежности, которой мир не знает,
Стремясь к бессмертию и падая во прах.
Придет декабрь... Озябшие, чужие,
Поймем ли мы, почувствуем впервые,
Что нас к себе никто не позовет?
Что будет елка, ангел со звездою
И Дед Мороз с седою бородою,
Волшебный принц и коврик-самолет.
И только нас на празднике не будет.
Холодный ветр безрадостно остудит
Усталую и медленную кровь,
И будет снег над городом кружиться,
И, может быть, нам... наша жизнь приснится,
Как снится нам последняя любовь.

Дон-Аминадо

Как рассказать?

1

Как объяснишь им чувство это
И как расскажешь на словах --
Тревогу зимнего рассвета
На петербургских островах,
Когда, замучившись, несется
Шальная тройка поутру.
Когда, отстегнутая, бьется
Медвежья полость на ветру?
Как рассказать им день московский,
И снежный прах, и блеск слюды,
И парк Петровско-Разумовский,
И Патриаршие пруды,
И на облупленных карнизах,
На тусклом золоте церквей
Зобастых, серых, белых, сизых,
Семью арбатских голубей?
Сидят в метро. Молчат сурово.
Эксцельсиор читают свой...
И нет им дела никакого
До хрестоматии чужой.

2

Как рассказать им чувство это,
Как объяснить в простых словах
Тревогу зимнего рассвета
На петербургских островах,
Когда, замучившись, несется
Шальная тройка поутру,
Когда, отстегнутая, бьется
Медвежья полость на ветру,
И пахнет влагой, хвоей, зверем...
И за верстой верста бежит,
А мы, глупцы, орем и верим,
Что мир лишь нам принадлежит.

Ты - автор постов, я это имел в виду. Пости дальше!

Дон-Аминадо


Когда мы вспомним

Никто не знал предназначенья,
И дар любви нам был вручен,
И в страшной жажде расточенья
И этот дар был расточен.
Но кто за нежность нас осудит,
Казнит суровостью в раю?
И что в сей жизни главным будет,
Когда мы вспомним жизнь свою?


Уездная сирень

Как рассказать минувшую весну,
Забытую, далекую, иную,
Твое лицо, прильнувшее к окну,
И жизнь свою, и молодость былую?..
Была весна, которой не вернуть...
Коричневые, голые деревья.
И полых вод особенная муть,
И радость птиц, меняющих кочевья.
Апрельский холод. Серость. Облака.
И ком земли, из-под копыт летящий,
И этот темный глаз коренника,
Испуганный, и влажный, и косящий.
О, помню, помню!.. Рявкнул паровоз.
Запахло мятой, копотью и дымом.
Тем запахом, волнующим до слез,
Единственным, родным, неповторимым.
Той свежестью набухшего зерна
И пыльною уездною сиренью,
Которой пахнет русская весна,
Приученная к позднему цветенью.


Воспоминание

Утро. Станция. Знакомый
С детских лет телеграфист.
От сирени дух истомный.
Воздух нежен. Воздух чист.
В небе легкой акварели
Полутон и полудым.
Хорошо любить в апреле,
Хорошо быть молодым.
Возвращаться на побывку,
Гнать ленивца ямщика.
Ради Бога, ткни ты сивку
В запотевшие бока!
Пахнут запахом медвяным
Бесконечные поля.
Дымом синим, паром пьяным
Испаряется земля.
Сердце бешеное бьется.
В горле сладостный комок.
А над полем вьется, вьется
Еле видимый дымок!
Вот откос знакомой крыши.
Дорогой и милый дом.
Сердце, тише! Тише! Тише! --
Стой... Направо... За углом.
Там в саду скрипят качели,
Выше! В небо! И летим...
Хорошо любить в апреле,
Хорошо быть молодым.
Как вас звали?! Катей? Олей?
Натой? Татой? Или -- нет?
Помню только небо, солнце,
Золотой весенний свет,
Скрип качелей, дух сирени,
Дым, плывущий над землей,
И как двадцать вознесений,
Двадцать весен за спиной!

Запив картофельных очисток
Водопроводною водой
Он утолил
Свой голод чистый
Дрянной
Случайною едой
Найдя ближайший светлый угол
Промолвил
Господи прости
Раскрыл лаптоп
Зашел на Гугл
И до утра сидел в сети

(с) Белкин

Дон-Аминадо

Шли поезда по Казанской дороге

Прошлое. Бывшее. Тень на пороге.
Бедного сердца комок.
Шли поезда по Казанской дороге...
Таял над лесом дымок.

Летнее солнце клонилось к закату.
Ветер вечерний донёс
Горечь полыни, душистую мяту,
Странную свежесть берёз.

Гте-то над миром, над тайным пределом,
Кротко сияла звезда.
Где-то какие-то барышни в белом
Вышли встречать поезда.

Не было? Было? А тень на пороге.
Смех раздаётся, зловещ:
- Шли поезда по Казанской дороге...
Экая важная вещь!

Чен Ким

Сижу у окошка зырю как гуляют вечерние люди

Я совсем не понимаю,
Что случается потом -
После достиженья краю
Человечьим существом.
И от этого, признаться,
Я испытываю страх.
А монахи не боятся
На Тибетcких на горах.

Их ни капли не пугает
Жизнью выданный билет -
На Тибете каждый знает,
Что вообще-то смерти нет.

Впрочем, как и жизни тоже...
Из окошек и дверей
Тихо льется на прохожих
Свет волшебных фонарей.

Люди входят в пятна света
И уходят в темноту.
Вроде, были... Бац, и нету -
Заступили за черту.

Чен Ким

Повторение времени

Вновь чердачная лестница примет
Осторожность мальчишеских ног.
Дверца скрипнет и в воздух подымет
Сонной пыли прозрачный клубок.
Преломившись в окошке, как в призме,
Свет от солнца опять упадет
На подшивку "Науки и жизни"
За какой-то немыслимый год...

Чен Ким

Про мальчика

Пятнадцать лет. Наверное влюблен
В какую-нибудь Олю, Иру, Тоню...
Сейчас не то что девичьих имен
Я даже запаха их в общем-то не помню.

Да, ну и Бог с ним, помню только то,
Что той зимой морозы были жутки.
Я ненавидел зимние пальто.
Держал фасон. И мерз в осенней куртке...

Чен Ким

Моя Москва. Рассвет

Солнце из-за крыш коротким всполохом
Вдруг блеснет и понимаешь, что
До тебя чудесным этим воздухом
Не дышал пока еще никто.
Ветер дымку с набережной сдует,
Бред ночной и пьяное вранье...
Нежная Москва меня целует, -
Я сегодня первый у нее.