Любимые стихи

"Август" Пастернака читает Зиновий Гердт

Скоро осень, за окнами август.
От дождя потемнели кусты....

Иван Бунин

"Мы рядом шли..."

Мы рядом шли, но на меня
Уже взглянуть ты не решалась,
И в ветре мартовского дня
Пустая наша речь терялась.

Белели стужей облака
Сквозь сад, где падали капели,
Бледна была твоя щека
И, как цветы, глаза синели.

Уже полураскрытых уст
Я избегал касаться взглядом,
И был еще блаженно пуст
Тот дивный мир, где шли мы рядом.

Андрей Козловский. "Сентябрь".

Сентябрь, и дождь в окно глядит, не уходя.
Вот и еще одно меня покинет лето.
Я рамы отворю, а поперек дождя
Неведомо о чем чуть слышно плачет флейта.
Я рамы отворю, а поперек дождя...

И мой котенок спит на клеточке ковра,
Колючих рыб и робких птиц воображая,
Ему бы молоко на блюдечке с утра,
И остального нет. Удача ли? Душа ли?
Ему бы молоко на блюдечке с утра...

А ты играй, флейтист, не время уставать,
Не время узнавать и думать, отвечая,
Есть только "жизнь" и "смерть" - вот главные слова,
А между ними ветер маятник качает.
Есть только "жизнь" и "смерть" - вот главные слова...

Ах, мне б оставить дом и в доме суету,
Чтоб у окна не ждать: куда подует ветер?
Расправить два крыла и вот уж налету,
Не слушать, а играть, да, да играть на флейте.
Расправить два крыла и вот уж налету...

Сентябрь, и дождь в окно глядит, не уходя.
Вот и еще одно меня покинет лето.
Я рамы отворю, а поперек дождя
Неведомо о чем чуть слышно плачет флейта.
Я рамы отворю, а поперек дождя - сентябрь...

Вот-вот, так и глядит, не уходя, со 2-го сентября, и Гисметео обещает, что так и не уйдет аж до 10-го числа. Как жить?

Скучная картина


Скучная картина!
Тучи без конца,
Дождик так и льется,
Лужи у крыльца...
Чахлая рябина
Мокнет под окном,
Смотрит деревушка
Сереньким пятном.
Что ты рано в гости,
Осень, к нам пришла?
Еще просит сердце
Света и тепла!..
(А. Плещеев)

Иосиф Бродский
Рождественский романс


Евгению Рейну, с любовью

Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.

Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.

Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необъяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый Год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.

Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних,
и пахнет сладкою халвою;
ночной пирог несет сочельник
над головою.

Твой Новый Год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.

28 декабря 1961

Проклятье века — это спешка
Евгений Евтушенко

Проклятье века — это спешка,
и человек, стирая пот,
по жизни мечется, как пешка,
попав затравленно в цейтнот.

Поспешно пьют, поспешно любят,
и опускается душа.
Поспешно бьют, поспешно губят,
а после каются, спеша.

Но ты хотя б однажды в мире,
когда он спит или кипит,
остановись, как лошадь в мыле,
почуяв пропасть у копыт.

Остановись на полдороге,
доверься небу, как судье,
подумай — если не о боге —
хотя бы просто о себе.

Под шелест листьев обветшалых,
под паровозный хриплый крик
пойми: забегавшийся — жалок,
остановившийся — велик.

Пыль суеты сует сметая,
ты вспомни вечность наконец,
и нерешительность святая
вольется в ноги, как свинец.

Есть в нерешительности сила,
когда по ложному пути
вперед на ложные светила
ты не решаешься идти.

Топча, как листья, чьи-то лица,
остановись! Ты слеп, как Вий.
И самый шанс остановиться
безумством спешки не убий.

Когда шагаешь к цели бойко,
как по ступеням, по телам,
остановись, забывший бога,—
ты по себе шагаешь сам!

Когда тебя толкает злоба
к забвенью собственной души,
к бесчестью выстрела и слова,
не поспеши, не соверши!

Остановись, идя вслепую,
о, население Земли!
Замри, летя из кольта, пуля,
и бомба в воздухе, замри!

О человек, чье имя свято,
подняв глаза с молитвой ввысь,
среди распада и разврата
остановись, остановись!

Для каждого месяца ангел найдется,
У каждого разный характер и нрав.

* Январский - серьезен,
почти не смеется,
И в снежных бриллиантах его ожерелье..

* Февральский - он быстр,
остроумен и дерзок,
На вид добродушен, порой очень строг,
Застывших озер дарит чудные фрески,
Узоры заснеженных зимних дорог.

* А мартовский ангел -
великий мечтатель,
Лучится от солнца его облаченье,
Он солнечных зайцев большой обожатель,
Любовное дарит он нам вдохновенье.

* Апрельский - стремителен,
быстр и задирист,
Стрелою своей нас от бед защищает..
И все же он светел, пригож и лучист,
За правду борец и вранье не прощает.

* А майский так нежен,
в красивом убранстве -
Спокоен и добр, дарит свет и любовь,
Порой удивляет излишним упрямством,
Тревожит нам душу и греет нам кровь.

* Июньский умен,
чрезвычайно находчив,
В движенье, в познанье всегда пребывает.
Бывает несдержан, но быстро отходчив,
О нас он печется и не забывает.

* Июльский прекрасен
в роскошном наряде,
Парит над волнами стремительной птицей,
В саду он гуляет сквозь лоз винограда,
И взгляд его чистый любовью искрится..

* А августа ангел -
он самый красивый,
Он в солнца лучах, как в купели небесной..
Несется по жизни как конь златогривый,
Ее наполняя гармонии блеском.

* Сентябрьский -
он весел, игрив, разговорчив,
Но скромен в одежде и перьев окраске..
Но слишком бывает сварлив и разборчив,
Зато сочиняет чудесные сказки.

* Октябрьский -
он пахнет осенней прохладой,
И ярок от красок его капюшон..
Он дарит нам осени милой усладу,
И вкусный и сладкий арбузный крюшон.

* Ноябрьский - он грустен
и в темной одежде,
Гуляет по паркам, в замерзших полях,
И дарит нам в горе поддержку, надежду,
Ее отражая в судьбы хрусталях.

* Декабрьский, как праздник,
приходит желанный,
Он в шубе пушистой и крыл не видать..
Он нами всегда такой долгожданный,
Подарки нам дарит
и благодать...

...... Лариса Кузьминская

Очень извиняюсь, но у меня есть любимые стихи (так тема называется) собственного творчества тридцатилетней давности. Скажу сразу, что это конечно графоманство и подражательство. Но тем не менее, мне нравится непосредственность и честность моей молодости... Называется - "Реквием по сломанным ногтям". Классические гитаристы и те, кто в теме, поймут...))))

...Синева потемнела, скорчилось небо
Ни о чём замечательном ты не проси меня
Запредельным, обидным, бессмысленным гневом
Дверь открытая хлопает, ветром носимая...

Как желе, стали мысли, ликёром-желанья
И так медленно-медленно льются в стаканы
Друг мой в поисках смысла в нужде мирозданья
В осознаньи себя, ходит с вечера пьяный

Я включаю экран, а там перестройка
Но какая ничтожная мука - быть трезвым,
Если друг мне в стакан наливает настойку,
И все ногти сломались -пришлось их отрезать...

Вот и горло прогрело, только нет тепла
В этом теле моём, почти обеспальченном
Он заел винегретом привкус стекла,
Побежал за второй, ухмыляясь запальчиво

И заёрзали в черепе гении вечера
Крылья всех мотыльков, облепляющих лампочку
Вожделенным чутьём своим строились в очередь,
Где до цели - над пропастью тонкая палочка

Дверь открылась сурово, два глАза блестели
И отторгнутых звуков вернулось томление
Только всё так не ново - с крестом, на кресте ли
Дайте, милые, мне доползти до постели
И в глубоком бреду потопить все сомнения...))))

Хоть сентябрь и закончился, но на дворе всё та же желанная пора

Александр Король

И снова на дворе желанная пора,
пора нежарких дней и непрохладной ночи.
Нигде, как в сенбябре, на кончике пера
стекаются стихи в слова из многоточий.

Стекаются стихи из скорбной суеты,
из крика площадей, из шороха лесного,
из грохота стихий, из веры, из мечты,
из мыслей, из людей, из света неземного.

Но, вынырнув из бед, перемолов позор,
изведав стыд и страх, познав любовь и скуку,
душа прольет вослед сентиментальный вздор,
не уложив в стихах отчаянья науку.

И сколько ни готовь к боям и злу перо,
и сколько ни копи решимости и мести,
а выльется любовь, а протечет добро,
не пожелав отпить от мерзости известий.

На городской прибой сентябрь, как на корсет,
набросит вихрь одежд, кокетливых немножко
и манит за собой, чуть видная в просвет,
бессмысленных надежд немыслимая ножка.

Евгений Евтушенко
За что эта северная надбавка!
За--
вдавливаемые
вьюгой
внутрь
глаза,
за--
мороза такие,
что кожа на лицах,
как будто кирза,
за--
ломающиеся,
залубеневшие торбаза,
за--
проваливающиеся
в лед
полоза,
за--
пустой рюкзак,
где лишь смерзшаяся сабза,
за--
сбрасываемые с вертолета груза,
где книг никаких,
за исключением двухсот пятидесяти экземпляров
научной брошюры
"Ядовитое пресмыкающееся наших пустынь --
гюрза..."

• 
  2

"А вот пива,
товарищ начальник,
не сбросят, небось, ни раза..."
"Да если вам сбросить его --
разобьется..."
"Ну хоть полизать,
когда разольется.
А правда, товарищ начальник,
в Америке -- пиво в железных банках!"
"Это для тех,
у кого есть валюта в банках..."
"А будет у нас "Жигулевское",
которое не разбивается!"
"Не все, товарищи, сразу...
Промышленность развивается".
И тогда возникает
северная тоска по пиву,
по русскому --
с кружечкой,
с воблочкой
--пиру.

И начинают:
"Когда и где
последний раз
я его...
того...
Да, боже мой, братцы,--
в Караганде!
Лет десять назад всего..."
Теперь у парня в руках
весь барак:
"А как!"
"Иду я с шабашки
и вижу --
цистерна,
такая бокастая,
рыжая стерва,
Я к ней -- без порыва.
Ну, думаю, знаю я вас:
написано "Пиво",
а вряд ли и квас..."
Барак замирает,
как цирк-шапито:
"А дальше-то что!"
"Я стал притворяться,
как будто бы мне все равно.
Беру себе кружечку, братцы,
И -- гадом я буду -- оно!"
"Холодное?" --
глубокомысленно
вопрос, как сухой наждачок.
"Холеное..."
"А не прокислое?"
"Ни боже мой --
свежачок!"
"А очередь!"
"Никакошенькой!",
и вдруг пробасил борода,
рассказчика враз укокошивший:
"Какое же пиво тогда?
Без очереди трудящихся
какой же у пива вкус!
А вот постоишь три часика
и столько мотаешь на ус...
Такое общество избранное,
хотя и табачный чад.
Такие мысли, не изданные
в газетах, где воблы торчат.
Свободный обмен информацией,
свободный обмен идей.
Ссорит нас водка, братцы,
пиво сближает людей,,."
Но барак,
притворившийся только, что спит:
"А спирт?"
И засыпает барак на обрыве,
своими снами
от вьюги храним,
и радужное,
как наклейка на пиве,
сиянье северное
над ним.
А когда открывается
навигация,
на первый,
ободранный о льдины пароход,
на лодках
угрожающе
надвигается,
размахивая сотенными,
обеспивевший народ,
и вздрагивает мир
от накопившегося пыла:
"Пива!
Пива!"

Юрий Левитанский

* * *
Я люблю эти дни, когда замысел весь уже ясен и тема угадана,
А потом все быстрей и быстрей, подчиняясь ключу, -
Как в "Прощальной симфонии" - ближе к финалу –
Ты помнишь, у Гайдна -
Музыкант, доиграв свою партию, гасит свечу
И уходит - в лесу все просторней теперь -
Музыканты уходят -
Партитура листвы обгорает строка за строкой -
Гаснут свечи в оркестре одна за другой -
Музыканты уходят -
Скоро-скоро все свечи в оркестре погаснут одна за другой.
Тихо гаснут березы в осеннем лесу, догорают рябины,
И по мере того как с осенних осин облетает листва,
Все прозрачней становится лес,
Обнажая такие глубины,
Что становится явной вся тайная суть естества.
Все просторней, все глуше в осеннем лесу -
Музыканты уходят -
Скоро скрипка последняя смолкнет в руке скрипача -
И последняя флейта замрет в тишине -
Музыканты уходят -
Скоро-скоро последняя в нашем оркестре погаснет свеча...

Я люблю эти дни, в их безоблачной, в их бирюзовой оправе,
Когда все так понятно в природе, так ясно и тихо кругом,
Когда можно легко и спокойно
Подумать о жизни, о смерти, о славе
И о многом другом еще можно подумать, о многом другом.

Осень в Иркутске.

Обожаю стихи Левитанского вот одно из самых любимых

ARS POETICA

Все стихи однажды уже были.
Слоем пепла занесло их,
слоем пыли
замело,
и постепенно их забыли —
нам восстановить их предстоит.
Наше дело в том и состоит,
чтоб восстановить за словом слово
и опять расставить по местам
так, как они некогда стояли.
Это все равно как воскрешать
смутный след,
оставленный в душе
нашими младенческими снами.
Это все равно как вспоминать
музыку,
забытую давно,
но когда-то слышанную нами.
Вот и смотришь —
так или не так,
вспоминаешь —
так или не так,
мучаешься —
так ли это было?
Примеряешь слово —
нет, не так,
начинаешь снова —
нет, не так,
из себя выходишь —
нет, не так,
господи, да как же это было?
И внезапно вздрогнешь —
было так!
И внезапно вспомнишь —
вот как было!
Ну конечно — так оно и было,
только так и было, только так!

Юрий Левитанский

* * *
Что делать, мой ангел, мы стали спокойней,
мы стали смиренней.
За дымкой метели так мирно клубится наш милый Парнас.
И вот наступает то странное время иных измерений,
где прежние мерки уже не годятся - они не про нас.

Ты можешь отмерить семь раз и отвесить
и вновь перевесить,
и можешь отрезать семь раз, отмеряя при этом едва.
Но ты уже знаешь как мало успеешь
за год или десять,
и ты понимаешь, как много ты можешь за день или два.

Ты душу насытишь не хлебом единым и хлебом единым,
на миг удивившись почти незаметному их рубежу.
Но ты уже знаешь,
о, как это горестно - быть несудимым,
и ты понимаешь при этом, как сладостно - о, не сужу.

Ты можешь отмерить семь раз и отвесить,
и вновь перемерить
И вывести формулу, коей доступны дела и слова.
Но можешь проверить гармонию алгеброй
и не поверить
свидетельству формул -
ах, милая, алгебра, ты не права.

Ты можешь беседовать с тенью Шекспира
и собственной тенью.
Ты спутаешь карты, смешав ненароком вчера и теперь.
Но ты уже знаешь,
какие потери ведут к обретенью,
и ты понимаешь,
какая удача в иной из потерь.

А день наступает такой и такой-то и с крыш уже каплет,
и пахнут окрестности чем-то ушедшим, чего не избыть.
И нету Офелии рядом, и пишет комедию Гамлет,
о некоем возрасте, как бы связующем быть и не быть.

Он полон смиренья, хотя понимает, что суть не в смиренье.
Он пишет и пишет, себя же на слове поймать норовя.
И трепетно светится тонкая веточка майской сирени,
как вечный огонь над бессмертной и юной
душой соловья.

Юрий Лорес

Кто эту осень по деревьям расплескал?
В ней кровь на золоте и золото на крови.
Броженье осени... Налить ее в бокал
И пить за чье-нибудь здоровье.

И с каждым разом становиться веселей,
В вине печаль перебродила.
Не вспоминай о ней, еще бокал налей,
Да так, чтоб каждому хватило.

Что за беда, что за вина - испить до дна,
С извечной жаждою отсчитывая время?
И наше золото, и кровь к исходу дня -
В крови и золоте деревьев.

Мы ждем, когда нас ветер в небо унесет,
Навеки связанных с землею.
Броженье осени... Блажен, кто осень пьет.
Ее вино спасет зимою.

Предыдущим навеялось одно из любимых четверостиший Роберта Фроста:
The woods are lovely, dark and deep,
But I have promises to keep,
And miles to go before I sleep,
And miles to go before I sleep...

Наиболее удачным мне видится перевод Г. Кружкова:
Лес чуден, темен и глубок.
Но должен я вернуться в срок;
И до ночлега путь далек,
И до ночлега путь далек...

Мама, сказка, каша, кошка,
Книжка, яркая обложка,
Буратино, Карабас,
Ранец, школа, первый класс.
Грязь в тетради, тройка, двойка,
Папа, крик, головомойка.
Лето, труд, река, солома,
Осень, сбор металлолома.
Пушкин, Дарвин, Кромвель, Ом,
Гоголь и Hаполеон.
Менделеев, Герострат,
Бал прощальный, аттестат.

Институт, экзамен, нервы,
Конкурс, лекция, курс первый.
Тренировки, семинары,
Песни, танцы, тары-бары.
Прочность знаний, чет-нечет,
Радость, сессия, зачет.
Стройотряд, жара, работа,
Культпоход, газета, фото.
Общежитье, взятка-мизер,
Кинотеатр, телевизор.
Карандаш, лопата, лом,
Пятый курс, проект, диплом.

Лето, море, пароход,
По Кавказу турпоход.
Кульман, шеф, конец квартала,
Цех, участок, план по валу.
ЖСК, гараж, квартира,
Теща, юмор и сатира.
Детский сад, велосипед,
Карты, шахматы, сосед.
Сердце, печень, лишний вес,
Возраст, пенсия, собес.
Юбилей, часы, награда,
Речи, памятник, ограда.
-----------------------------
не знаю автора...

Музыка Г.Гладкова, стихи О.Молоткова

Ещё и музыка...
Погуглила.

Андрей Дементьев "Я ненавижу в людях ложь"

Я ненавижу в людях ложь.
Она порой бывает разной:
Весьма искусной или праздной
И неожиданной, как нож.

Я ненавижу в людях ложь.
Ту, что считают безобидной,
Ту, за которую мне стыдно,
Хотя не я, а ты мне лжешь.

Я ненавижу в людях ложь.
Я негодую и страдаю,
Когда ее с улыбкой дарят,
Так, что сперва не разберешь.

Я ненавижу в людях ложь.
От лжи к предательству полшага,
Когда-то все решала шпага,
А нынче старый стиль негож.

Я ненавижу в людях ложь.
И не приемлю объяснений.
Ведь человек, как дождь весенний.
А как он чист, апрельский дождь!

Я ненавижу в людях ложь.

«Вчера еще в глаза глядел…» Марина Цветаева

Вчера еще в глаза глядел,
А нынче — всё косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел,-
Всё жаворонки нынче — вороны!

Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О, вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»

И слезы ей — вода, и кровь —
Вода,- в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха — Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая…
И стон стоит вдоль всей земли:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

Вчера еще — в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал,-
Жизнь выпала — копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду
Стою — немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

Спрошу я стул, спрошу кровать:
«За что, за что терплю и бедствую?»
«Отцеловал — колесовать:
Другую целовать»,- ответствуют.

Жить приучил в самом огне,
Сам бросил — в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе — я сделала?

Всё ведаю — не прекословь!
Вновь зрячая — уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть-садовница.

Самo — что дерево трясти! —
В срок яблоко спадает спелое…
— За всё, за всё меня прости,
Мой милый,- что тебе я сделала!